|
 |
Анекдоты на разные темы |
|
У любого животного есть сексуальные признаки. (Это помимо органов). У рыб-самцов - какие-то чешуйки на брюхе. У насекомых - детали окраски. У обезьян - чудовищные мозоли на заду. У петуха, допустим, - хвост. Вот и приглядываешься к окружающим мужчинам - а где твой хвост? И без труда этот хвост обнаруживаешь.
У одного - это деньги. У другого - юмор. У третьего - учтивость, такт. У четвертого - приятная внешность. У пятого душа. И лишь у самых беззаботных - просто фаллос. Член как таковой.
Либеральная точка зрения: "Родина - это свобода". Есть вариант: "Родина там, где человек находит себя".
Одного моего знакомого провожали друзья в эмиграцию. Ктото сказал ему:
- Помни, старик! Где водка, там и родина!
Собственнический инстинкт выражается по-разному. Это может быть любовь к собственному добру. А может быть и ненависть к чужому.
У Лимонова плоть - слово. А надо, чтобы слово было плотью. Этому вроде бы учил Мандельштам.
Соцреализм с человеческим лицом. (Гроссман?)
Кающийся грешник хотя бы на словах разделяет доброи зло.
Кто страдает, тот не грешит.
Легко не красть. Тем более - не убивать. Легко не вожделеть жены своего ближнего. Куда труднее - не судить. Может быть, это и есть самое трудное в христианстве. Именно потому, что греховность тут неощутима. Подумаешь - не суди! А между тем, "не суди" - это целая философия.
Творчество - как борьба со временем. Победа над временем. То есть победа над смертью. Пруст только этим и занимался.
Скудность мысли порождает легионы единомышленников.
Не думал я, что самым трудным будет преодоление жизни как таковой.
Когда-то я служил на Ленинградском радио. Потом был уволен. Вскоре на эту должность стал проситься мой брат.
Ему сказали:
- Вы очень способный человек. Однако работать под фамилией Довлатов вы не сможете. Возьмите себе какой-нибудь псевдоним. Как фамилия вашей жены?
- Ее фамилия - Сахарова.
- Чудно, - сказали ему, - великолепно. Борис Сахаров! Просто и хорошо звучит.
Это было в 76 году.
Знакомый писатель украл колбасу в супермаркете. На мои предостережения реагировал так:
- Спокойно! Это моя борьба с инфляцией!
Существует понятие "чувство юмора". Однако есть и нечто противоположное чувству юмора. Ну, скажем - "чувство драмы". Отсутствие чувства юмора - трагедия для писателя. Вернее, катастрофа. Но и отсутствие чувства драмы - такая же беда. Лишь Ильф с Петровым умудрились напмсать хорошие романы без тени драматизма.
Степень моей литературной известности такова, что, когда меня знают, я удивляюсь. И когда меня не знают, я тоже удивляюсь.
Так что удивление с моей физиономии не сходит никогда.
Зенкевич похож на игрушечного Хемингуэя.
Беседовал я как-то с представителем второй эмиграции. Речь шла о войне. Он сказал:
- Да, нелегко было под Сталинградом. Очень нелегко...
И добавил:
- Но и мы большевиков изрядно потрепали!
Я замолчал, потрясенный глубиной и разнообразием жизни.
Напротив моего дома висит объявление:
"Требуется ШВЕЙ"!
Дело происходит в нашей русской колонии. Мы с женой садимся в лифт. За нами - американская семья: мать, отец, шестилетний парнишка. Последним заходит немолодой эмигрант. Говорит мальчику:
- Нажми четвертый этаж.
Мальчик не понимает.
Нажми четвертый этаж!
Моя жена вмешивается:
- Он не понимает. Он - американец.
Эмигрант не то что сердится. Скорее - выражает удивление:
- Русского языка не понимает? Совсем не понимает? Даже четвертый этаж не понимает?! Какой ограниченный мальчик!
Рассказывали мне такую историю. Приехал в Лодзь советский министр Громыко. Организовали ему пышную встречу. Пригласили местную интеллигенцию. В том числе знаменитого писателя Ежи Ружевича.
Шел грандиозный банкет под открытым небом. Произносились верноподданические здравицы и тосты. Торжествовала идея польскосоветской дружбы.
Громыко выпил сливовицы. Раскраснелся. Наклонился к случайно подвернувшемуся Ружевичу и говорит:
- Где бы тут, извиняюсь, по-маленькому?
- Вам? - переспросил Ружевич.
Затем он поднялся, вытянулся и громогласно крикнул:
- Вам? Везде!!!
Лично для меня хрущевская оттепель началась с рисунков Збарского. По-моему, его иллюстрации к Олеше - верх совершенства. Впрочем, речь пойдет о другом.
У Збарского был отец, профессор, даже академик. Светило биохимии. В 1924 году он собственными руками мумифицировал Ленина.
Началась война. Святыню решили эвакуировать в Барнаул. Сопровождать мумию должен был академик Збарский. С ним ехали жена и малолетний Лева.
Им было предоставлено отдельное купе. Левушка с мумией занимали нижние полки.
На мумию, для поддержания ее сохранности, выдали огромное количество химикатов. В том числе - спирта, который удавалось обменивать на маргарин...
Недаром Збарский уважает Ленина. Благодарит его за счастливое детство.
|
|
|
