|
 |
Анекдоты на разные темы |
|
В Ленинград приехал Марк Шагал. Его повели в театр имени Горького. Там его увидел в зале художник Ковенчук.
Он быстро нарисовал Шагала. В антракте подошел к нему и говорит:
- Этот шарж на вас, Марк Захарович.
Шагал в ответ:
- Не похоже.
Ковенчук:
- А вы поправьте.
Шагал подумал, улыбнулся и ответил:
- Это вам будет слишком дорого стоить.
Драматург Альшиц сидел в лагере. Ухаживал за женщиной из лагадминистрации в чине майора. Готовил вместе с ней какое-то представление. Репетировали они до поздней ночи.
Весь лагерь следил как продвигаются его дела. И вот наступила решающая фаза. Это должно было случиться вечером. Все ждали.
Альшиц явился в барак позже обычного. Ему дали закурить, вскипятили чайник. Потом зэки сели вокруг и говорят:
- Ну, рассказывай.
Альшиц помедлил и голосом опытного рассказчика начал:
- Значит так. Расстегиваю я на гражданине майоре китель...
Как известно, все меняется. Помню, работал я в молодости учеником камнереза (Комбинат ДПИ). И старые работяги мне говорили:
- Сбегай за водкой. Купи бутылок шесть. Останется мелочь возьми чего-то на заккуску. Может, копченой трески. Или еще какого-нибудь говна.
Прроходит лет десять. Иду я по улице. Вижу - очередь. Причем от угла Невского и Рубинштейна до самой Фонтанки. Спрашиваю - что, мол, дают?
В ответ раздается:
- Как что? Треску горячего копчения!
У футболиста Ерофеева была жена. Звали ее Нонна. Они часто ссорились. Поговаривали, что Нонна ему изменяет.
Наказывал он жену своеобразно. А именно - ставил ее в дверях. Клал перед собой мяч. А затем разбегался и наносил по жене штрафной удар. Чаще всего Нонна падала без сознания.
Шло какое-то ученое заседание. Выступал Макогоненко. Бялый перебил его:
- Долго не кончать - преимущество мужчины! Мужчины, а не оратора!
Юрий Олеша подписывал договор с филармонией. Договор был составлен традиционно:
"Юрий Карлович Олеша, именуемый в дальнейшем "автор"... Московская государственная филармония, именуемая в дальнейшем "заказчик"... Заключают настоящий договор в том, что автор обязуется..." И так далее.
Олеша сказал:
- Меня такая форма не устраивает.
- Что именно вас не устраивает?
- Меня не устраивает такая форма: "Юрий Карлович Олеша, именуемый в дальнейшем "автор".
- А как же вы хотите?
- Я хочу по-другому.
- Ну так как же?
- Я хочу так: "Юрий Карлович Олеша, именуемый в дальнейшем - "Юра".
Году в тридцать шестом, если не ошибаюсь, умер Ильф. Через некоторое время Петрову дали орден Ленинна. По этому случаю была организована вечеринка. Присутствовал Юрий Олеша. Он много выпил и держался несколько по-хамски. Петров обратился к нему:
- Юра! Как ты можешь оскарблять людей?!
В ответ прозвучало:
- А как ты можешь носить орден покойника?!
Моя тетка встретила писателя Косцинского. Он был пьян и небрит. Тетка сказала:
- Кирилл! Как тебе не стыдно?! Косцинский приосанился и ответил:
- Советская власть не заслужила, чтобы я брился!
Шла как-то раз моя тетка по улице. Встретила Зощенко. Для писателя уже наступили тяжелые времена. Зощенко, отвернувшись, быстро прошел мимо.
Тетка догнала его и спрашивает:
- Отчего вы со мной не поздоровались?
Зощенко ответил:
- Извините, я помогаю друзьям не здороваться со мной.
Николай Тихонов был редактором альманаха. Тетка моя была секретарем этого издания. Тихонов попросил ее взять у Бориса Корнилова стихи. Корнилов дать стихи отказался.
- Клал я на вашего Тихонова с прибором, - заявил он.
Тетка вернулась и сообщает главному редактору:
- Корнилов стихов не дает. Клал, говорит, я на вас с ПРОБОРОМ.
- С прибором,- раздраженно исправил Тихонов,- с прибором. Неужели трудно запомнить?!
В двадцатые годы моя покойная тетка была начинающим редактором. И вот она как-то раз бежала по лестнице. И, представьте, неожиданно ударилась головой в живот Алексея Толстого.
- Ого, сказал Толстой, - а если бы здесь находился глаз?!
Умер Алексей Толстой. Коллеги собрались на похороны. Моя тетка спросила писателя Чумандрина:
- Миша, вы идете на похороны Толстого?
Чумандрин ответил:
- Я так прикинул. Допустим, умер не Толстой, а я, Чумандрин. Явился бы Толстой на мои похороны? Вряд ли. Вот и я не пойду.
Писатель Чумандрин страдал запорами. В своей уборной он повесил транспарант:
"Трудно - не означает: невозможно!"
Мейлах работал в ленинградском Доме кино. Вернее, подрабатывал. Занимался синхронным переводом. И вот как-то раз он переводил американский фильм. Действие там переносилось из Америки во Францию. И обратно. Причем в картине была использована несложная эмблема. А именно, если герои оказывались в Париже, то мелькала Эйфелева башня. А если в Нью-Йорке, то Бруклинский мост. Каждый раз добросовестный Мейлах произносит:
- Нью-Йорк... Париж... Нью-Йорк... Париж...
Наконец это показалось ему утомительным и глупым. Мейлах замолчал.
И тут в зале раздался голос с кавказским акцентом:
- Какая там следующая остановка?
Мейлах слегка растерялся и говорит:
- Нью-Йорк.
Тот же голос произнес:
- Стоп! Я выхожу.
У одного знаменитого режиссера был инфаркт. Слегка оправившись, режиссер вновь начал ухаживать за молодыми женщинами. Одна из них деликатно спросила:
- Разве вам ЭТО можно?
Режиссер ответил:
- Можно... Но плавно...
У Хрущева был верный соратник Подгорный. Когда-то он был нашим президентом. Через месяц после снятия все его забыли. Хотя формально он много лет был главой правительства.
Впрочем, речь не об этом. В 63 году он посетил легендарный крейсер "Аврора". Долго его осматривал. Беседовал с экипажем.Оставил запись в книге почетных гостей. Написал дословно следующее:
"Посетил боевой корабль. Произвел неизгладимое впечатление!"
Одного нашего знакомого спросили:
- Что ты больше любишь водку или спирт?
Тот ответил:
- Ой, даже не знаю. И то и другое настолько вкусно!...
Академик Козырев сидел лет десять. Обвиняли его в попытке угнать реку Волгу. То есть буквально угнать из России - на Запад.
Козырев потом рассказывал:
- Я уже был тогда грамотным физиком. Поэтому, когда сформулировали обвинение, я рассмеялся. Зато, когда объявили приговор, мне было не до смеха.
По Ленинградскому телевидению демонстрировалсяя боксерский маатч. Негр, черный как вакса, дрался с белокурым поляком. Диктор пояснил:
- Негритянского боксера вы можете отличить по светло-голубой полоске на трусах.
Борис Раевский сочинил повесть из дореволюционной жизни. В ней была такая фраза (речь шла о горничной):
"... Чудесные светлые локоны выбивались из-под ее кружевного ФАРТУКА..."
Псевдонимы: Михаил Юрьевич Вермутов, Шолохов-Алейхем.
|
|
|
